Болдино далеко.
Марина Кулакова, нижегородская поэтесса
Через Богоявленье.
За Арзамас, Шатки, за Лукоянов, – в путь.
Можно другой дорогой. Но и на то – терпенье:
Через Большое Мурашкино, Бутурлино, Гагино… Не забудь:
Болдино далеко. Болдино в карантине
Русских полей и пашен, связанных сил земных.
Так далеко-неблизко… Присно оно. И ныне.
Ягоды полевые, хлеб, молоко и стих.
Вёрстами – чернозёмы, только земля и небо.
Только земля и эхо. Тут не купоны стричь.
Болдино далеко. Ехать оно, и ехать.
Можно и не доехать. Можно и не достичь.
Приснопоминаемый поэт
В Болдино мы выехали с таким расчётом, чтобы успеть на воскресную службу. Дорога неблизкая, но какие виды за окнами! Асфальтовая змейка плавно перетекает с холма на холм, открывая взгляду необозримые просторы полей, и сердце замирает от этой бесконечной широты. Невольно представляешь, что всё это видел на подъезде к родовому имению великий поэт, и кажется, что вот-вот разгадаешь тайну Болдинской осени.
«Здравствуй племя молодое, незнакомое» – этими словами, отлитыми в бетоне, встречает нас на въезде профиль Александра Сергеевича. Чистые улицы, нарядные, будто пряничные, деревенские домики. Хочется верить, что характер села в целом сохранился с пушкинских времён. Подъезжаем к церкви.
Храм Успения Пресвятой Богородицы начал строить дед Александра Сергеевича Лев Александрович Пушкин в конце 18-го века. Сам великий внук во дни своего невольного заточения в селе читал здесь, по собственному свидетельству, проповедь крестьянам: «Холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так же, то вас будут сечь».
В смутные дни революции, когда по всей округе полыхали усадьбы, болдинские крестьяне сохранили родовой дом Пушкиных. А вот церковь в советское время была почти разрушена. Восстановили её только к 1999-му году. Сейчас в памятные дни в храме служится лития по «Приснопоминаемому поэту Александру со сродниками».
После службы располагаемся на берегу пруда выпить кофе из термоса и перекусить, расстелив под тенистыми ивами покрывало. Места здесь много и никто не мешает.
По пути в усадьбу встречаем колоритного мужчину в инвалидной коляске, торгующего самодельными сувенирами. Выбираем один: чурбачок с воткнутыми пером и искусно выструганным топориком. К сувениру хозяин прибавляет анекдот о том, как Пушкин встретил в роще Лучинник мужичка с топором, и между ними произошёл диалог:
– Ты что тут делаешь?
– Да вот, дрова рублю.
– А я, брат, пишу. А что написано пером, того не вырубишь и топором!
Вообще, местные жители относятся к Пушкину, кажется, не только как литературному гению, но и, отчасти, как к своему барину. Изустные воспоминания передаются от поколения поколению. Говорят, что даже проповедь ту самую в народе помнят.
Заходим за билетами. Приятное известие: многодетным бесплатно.
– Сколько вас? – строго справляется сотрудница за прилавком.
– Двое, – отвечаю я. И прибавляю по секрету: – Мы сбежали.
Сотрудница улыбается и подаёт нам билеты.
Главный экспонат
Экскурсовод ведёт по дому. Во время своего пребывания в Болдине Пушкин занимал здесь лишь две комнаты. Мебель в них подлинная, обстановка восстановлена максимально точно. Но главный болдинский экспонат – это, пожалуй, не двухсотлетние диваны и стулья, а список произведений, родившихся в этих стенах за три месяца 1830-го года. Просто не верится, что можно было столько написать, и не абы чего, а лучших произведений, вошедших во все хрестоматии.
В Болдино ежегодно проходит слёт молодых литераторов, участники которого однажды мне поведали, что многие писаки предпринимали попытки пожить здесь, «заразиться» болдинской атмосферой и повторить плодовитую пушкинскую осень 1830-го года, но ничего из этого не вышло.
Не удалось это, видно, и самому хозяину – в следующий приезд сюда, в 1833 году, список оказался гораздо скромнее, а за 1834 год значится только одно произведение.
Болдином надо надышаться
русским селом, без парка и белых мостиков.
самого хозяина. Здесь такое бывает.
Из барского дома экскурсия перемещается в дворовые постройки, и мы потихоньку отбиваемся от группы, чтобы погулять по парку. Тут и там встречаются костюмированные артисты. Ловишь себя на мысли, что крестьянки в сарафанах смотрятся в этой обстановке органичнее, чем дворяне в париках и дамы в пышных платьях.
Приходит понимание, что для Пушкина в Болдино было главным совсем не то, зачем едем сюда современные мы. Не стройные ряды аллей и белые беседки, а мирный дух русской народной глубинки, во многом сохранившийся и доныне – только надо суметь его заметить.
Категорически не рекомендуется проскакать галопом экскурсию по Болдину и мчаться к следующему пункту туристической поездки. Болдином надо спокойно надышаться.
Парк прекрасен. И он – совершенно русский, с ивами над прудом, яблоневым садом и берёзовыми аллеями. На дальнем краю – пригорок с деревянной церквушкой, с которого открывается прекрасный вид на всё те же просторы.
Неожиданная находка
На выходе из музея-заповедника решаем осмотреть Дом Культуры, расположившийся рядом с храмом. На фасаде увековечены даты «1837–1937 – столетие гибели Пушкина. Краснокирпичное здание, напоминающее паровозное депо, с пристроенным деревянным портиком с деревянными же колоннами, очень хорошо передаёт дух своей эпохи. Кажется, оно не используется и требует реставрации. Средоточие культурной жизни переместилось в выстроенный в наши дни Культурно-просветительский центр, безвкусно отделанный кафельной плиткой.
С обратной стороны здания находим неожиданный артефакт – «Стену памяти Виктора Цоя», с портретом певца, искусственными гвоздиками и граффити. Что связало этих двух совершенно разных поэтов совершенно разных эпох? Их народность? Инорасовые корни? Или безвременная кончина?
Окрылённый художник
Последним впечатлением Болдина стало посещение выставки художника Валерия Крылатова. Пока мы, размышляя о русском народном характере Болдина, рассматривали добрые лица местных старичков и старушечек, изображённых на полотнах, в галерею вошёл сам автор и любезно провёл нам экскурсию по своим работам.
Сюжеты картин Крылатова совершенно разнообразны. От натюрморта с белыми грибами до дамы в шляпке в Люксембургском саду. Есть и болдинские сюжеты. Насколько мы поняли, на Валерия не действует то загадочное заклятье, не дающее литераторам творить в Болдине. Видимо, причина этого кроется в неутомимом трудолюбии художника, не дающем ему уйти в творческий застой.
– У него фамилия говорящая, – восторженно сказала супруга, когда мы распрощались. – Весь такой окрылённый, увлечённый своим делом!
Переменчивый летний день с дождём и солнцем, наконец, определился с погодой, превратившись в упоительный вечер. Едем домой – молча, не включая музыки, словно боясь растерять новое ощущение, поселившееся в душе. Все впечатления дня: и нарядные крестьянские домики, и аккуратно выкрашенные беседки и мостики парка, и добрый батюшка с румяным лицом, и конфетки, которые дают детям вместе с запивкой и просфорой, и эти русские просторы – всё складывается в единое чувство теплоты, целостности, тихой радости, чувство, выразимое одним словом – Болдино.
Болдино далеко. Мало ль холеры всякой,
Марина Кулакова, Нижегородская поэтесса
Мало ль холеры разной, каждому — на пути?
Да и зачем так сложно?… Можно не ехать? — Можно.
Но и доехать можно.
Вслушаться, дорасти.
Так далеко-далёко! – вряд ли уж ненароком –
Роком, и только роком каждый ведом сюда.
Здесь закрома у Бога, вечность поводит боком,
Током бежит по строкам.
Болдино – навсегда.
Там молоко и пашни.
Там далеко, и важно
Чувствовать эти дали, видеть дорожный знак.
Там от царя Салтана и до царя Додона –
Кажется, что знакомо? Как от школы до дома? …
Может быть, и знакомо.
Ну хорошо, коль так.
Очень хорошая статья! Спасибо! ?